Борис Петрович Абрамсон писал в своем дневнике:
«Говорят, что мы герои. Может быть и так, но я не чувствую себя героем, хотя и привык оперировать под звуки рвущихся на расстоянии 50 метров фугасных бомб и снарядов и читать лекции под звуки зениток. 1 декабря 1941 г. Вчерашнее дежурство было особенно тяжелым. С двух часов дня подвезли сразу 26 раненых, пострадавших от артиллерийского обстрела — снаряд попал в трамвай. Очень много тяжелых ранений, преимущественно раздробления нижних конечностей. Тяжелая картина. К ночи, когда закончились операции, в углу операционной — груда ампутированных человеческих ног…»
«Сказывается голод! В октябре, а в особенности в ноябре, я его остро чувствую. В особенности болезненно переживаю недостаток хлеба… Стараешься побольше оперировать, время идет быстрее, голод не так ощущается… Ежедневно в больницу поступает 10–15 истощенных людей, погибших от голода. Запавшие застывшие»
2 ноября 1942 года институт выпустил 225 молодых врачей, их них 40 человек с отличием. Из дневника Б. П. Абрамсона: «2 ноября 1942 г. 23 ч. 15 мин. Вчера был совсем „мирный“ вечер. Состоялся торжественный 47-й выпуск врачей нашего института. Окончило его 225 человек — все мои питомцы. Приятно было поэтому выступить перед ними с прощальным словом и почувствовать на себе дыхание этой общей любви… После торжественной части был отличный концерт, потом ужин (по талончикам — рюмка водки, винегрет, 4 кусочка хлеба, 10 гр. масла, 10 гр. икры и 10 гр. сыра — сохраняю для памяти и для сравнения с будущими банкетами!) и, наконец, танцы. И я потанцевал с моими милыми девушками».
Из дневника Б. П. Абрамсона: «16 апреля 1943 г. Вернувшись в клинику, застал большую партию свежих раненых, доставленных после обстрела. Только началась их обработка, как дали тревогу — бомбы падали совсем близко, зенитки били так, что стены дрожали, наконец, погас свет. В это время шла лапаротомия (ранение почки и толстой кишки), которую кончал при летучей мыши. Тревога была „смешанной“ — одновременно налет с воздуха и близкий артобстрел. Слышны были все доступные нам звуки — гул немецкого мотора, удары зениток, разрывы бомб, свист снарядов и их разрывы. Тут уж самые крепкие нервы не выдержат! А надо выдержать!
18 мая 1943 г., вторник. С немецкой точностью в 23:45 — очередная тревога. Ясная белая ночь».
На этом записи в дневнике Бориса Петровича Абрамсона обрываются. 25 мая 1943 года, 79 лет назад, днем, торопясь на совещание в Институт переливания крови на 2-й Советской улице, он погиб от случайного осколка бомбы на пороге института.
